Тихие шаги РОКа - Страница 110

110

"Впрочем, это уже не мои заботы"

Поблагодарив бойцов за отменную бдительность и проявленную инициативу, ротмистр совсем было собирался вернуться в седло и продолжить прогулку — но тут ефрейтор решился задать важный вопрос, не без оснований рассчитывая на некоторую откровенность со стороны своего бывшего командира.

— Вашбродь, а что, правду говорят?

— О чем?

— Будто бы у нас вскорости винтовки новые будут испытывать. И форму, ту самую?

Старший конного дозора так мастерски (и мечтательно) поиграл бровями и интонациями голоса, что Александр тут же вспомнил свой маскбалахон для "вольной охоты" на контрабандистов.

— Почти верно. Не винтовки, а карабины Агрень, а форма… та самая, что вы всем взводом помогали придумать.

Оглядев навостривших уши рядовых бойцов, князь ловко вскочил в седло — по-казачьи, не касаясь стремен, и завершил разговор громкой похвалой личного состава.

— Благодарю за службу!

Не сильно вслушиваясь в ответное рявканье насчет того, что все они безмерно рады стараться, аристократ еще раз огляделся. После чего глянул на свои экзотические наручные часы, да и заявил Дымкову о том, что на этот раз, пожалуй, он нагулялся. Весь обратный путь Игорь был несколько молчалив и рассеян, оживившись только тогда, когда уже показалась зеленая крыша отрядной канцелярии.

— Сколько времени у меня есть? Сами понимаете, Александр Яковлевич, такое решение принять нелегко.

— Я вас не тороплю. Но было бы неплохо, если наше дело решилось бы до моего отъезда.

"И если я хоть что-нибудь понимаю в людях, он будет резко положительный"

Оставив мерина там, где ему и полагалось находиться, то есть в отрядной конюшне, Александр слегка размял ноги в недолгой прогулке до своих апартаментов. Где был радостно встречен, всемерно обласкан и обильно накормлен (вернее, напичкан всякими вкусностями до состояния полного обалдения) чрезвычайно довольной Дарьей Ивановной, распространявшей вокруг себя тонкий аромат французских духов — судя по всему, подарок отставного ротмистра пришелся ей по душе. Разомлевший и отяжелевший, ее постоялец только и смог подняться к себе, кое-как пожелать петухе Ваське (его инкогнито разрушила сама хозяйка) тремя "снежками" спокойной ночи, и завалиться в кровать — завтра ожидался очень тяжелый день. Торжественный обед и большой прием с балом, это вам не вагон с углем разгрузить. По крайней мере, при разгрузке никто не заставляет искренне улыбаться неприятным личностям, и говорить исключительно на русском литературном.

— Ку-кар-реку!

Едва отошедший от последствий массированного переедания, и соответственно недавно заснувший, князь Агренев приподнял голову, шепотом оскорбил достоинство всех петухов и куриц на свете, и… перевернулся на другой бок.

— Кукарреку!!!

Александр, только-только начавший опять вкушать сладостный сон, разом потерял желание спать дальше. Непонятно как, но у него создавалось полное впечатление того, что пернатая сволочь активно пользуется жестяным рупором, ну или другим усилителем звука — до того противно и громко звучал крик.

— Ну погоди, жертва инкубатора!

Бросок — петух успел отскочить в сторону. Еще бросок, и комок земли разлетелся бесполезными брызгами земли по крыше птичника. Последний снаряд князь запустил в воздух только после нескольких примерочных замахов, подгадав момент, когда горластая вражина подставила ему свой правый бок. И опять не попал! То есть попал, но неудачно — наглый птиц, увидев летящий в него земляной "снежок", моментально вздыбил перья, и прямо на лету с воинственным клекотом долбанул его клювом. А потом еще и с презрением шаркнул по остаткам снаряда своей когтистой лапищей. Примерно с минуту постоялец и фюрер курятника наблюдали друг за другом, после чего Александр сплюнул за окно.

— Матерый!

* * *

Для офицеров четырнадцатой Ченстоховской бригады, обед в честь ротмистра князя Агренева стал настоящим праздником. И что самое ценное — нежданным, этаким живительным глотком воздуха, разбавившим приевшуюся рутину службы. Конечно, довольно скоро ожидалось Рождество, Новый год и все такое прочее. Но все эти мероприятия, если можно так выразиться, были привычно-плановыми, и никакого элемента новизны в них уже давно не присутствовало — а тут! Можно сказать, на пустом месте, всего за два дня, организовалось солидное по всем провинциальным меркам событие, участие в котором пожелали принять все офицеры бригады. И не только они: какой же праздник без прекрасных дам? А так же мадемуазелей, кокетничающих с мужественными пограничниками под бдительным присмотром родителей.

"Сериал — сливки Ченстоховского общества, часть вторая. Только пять лет назад я тут никого не интересовал, а теперь наоборот — столько друзей-приятелей обнаружилось, что прямо сомнения берут. Хватит ли на них всех места в Альпийской розе?"

Сидя за столом на почетном месте, Александр делал сразу четыре дела одновременно: крутил в левой руке серебряную ложку, на которой кроме вензеля четырнадцатой бригады имелись и его инициалы. Так сказать, его штатное "черпало", часть его же именного серебряного столового прибора. По мере сил участвовал в беседе с генерал-майором Франтцем — того очень интересовали столичные новости вообще, и летние стрельбы в присутствии государя-императора в частности. Кто из сильных мира сего был, кто как стоял да что делал. Ну и прочие важные для сердца каждого военного чиновника вещи, изложенные глазами очевидца и даже непосредственного участника событий. Так же виновник торжества не забывал поддерживать приветливо-благожелательное выражение лица и внимательно следить за своим окружением, особенно за спиной — менять привычки он не собирался ни под каким видом. Ну и последнее дело, которым занимался князь (правда, без особо успеха), заключалось в дегустировании праздничных яств. Последнее удавалось ему откровенно плохо, так как отвечать с набитым ртом было крайне невежливо, а любопытство генерал-майора все никак не утихало. Собственно, нормально поесть ему так и не удалось — когда его превосходительство все же угомонился, эстафету вопросов приняли на себя другие старшие офицеры бригады. Причем каждого из них интересовало что-то свое. Толкушкин с главным оружейником бригады, ротмистром Николаевым, расспрашивали своего гостя о планах на будущее, время от времени многозначительно переглядываясь друг с другом. Сергея Юрьевича Блинского, на удивление резко ставшего заядлым балетоманом, очень интересовали новости из Большого Императорского театра. Вот только, к его искреннему огорчению, князь проявил в этом деле полную некомпетентность, так и не ответив толком ни на один вопрос. Как так: не знать по именам всех перспективных балерин?! И ладно бы это, так ведь даже и примы, эти несравненные дивы балетного искусства, остались для его бывшего подчиненного безымянными.

110